Эра местного воздухоплаванья в виде изредка жужжащих над головами квадрокоптеров или прочих небольших летательных аппаратов, не относящихся к официальной авиации, как-то незаметно и даже буднично проявилась на ленской земле. Да и кого сегодня удивишь видами наших посёлков и сёл, сделанных с высоты птичьего полёта?
#Маяк29 #Ленскийрайон #Ленскийрайон_Общество
Как встречали первые самолёты
А вот наши земляки без малого сто лет назад на появление в Яренске первых самолётов реагировали куда более эмоционально. Фотоснимок из фондов Яренского краеведческого музея, сделанный в последний день мая 1935 года: большая деревянная трибуна на фоне новёхонького, ещё в строительных лесах Дома Советов, на ней – пилоты и техники агитзвена самолётов Северного авиаморского клуба имени Героев-челюскинцев. Идёт митинг по поводу встречи самолётов. Судя по тому, что Яренск той поры представлял собой лишь три улицы плюс окрестные деревни, митинг можно назвать многолюдным.
Почему звено агитационное? Заглянем в газету «Ленский колхозник» тех дней: «Цель полётов – это разъяснить трудящимся Северного края политическое, культурное и хозяйственное значение авиации и её роль в обороне нашей страны».
И Яренск не упал лицом в грязь перед упавшими с небес гостями. Пятерым лучшим колхозам района предоставили почётное право на митинге 31 мая рапортовать руководству Северного края в лице экипажа агитзвена о «большевистских победах на сплаве, окорке и севе, в реализации займа и укреплении оборонной работы». Развернулся в районе сбор средств на постройку в стране новых самолётов-гигантов, подобных погибшему в мае того же года самолёту «Максим Горький».
Дальше всех пошли участники районного слёта ударников оборонной работы, проведённого по такому большому событию. Среди принятых ими обязательств было и такое: «Ко дню авиации построить в райцентре парашютную вышку, для чего организовать сбор средств среди осоавиахимовцев и всех трудящихся района».
Вышку, правда, не построили.
Пассажиры — третьеклассники
Местная авиация развивалась. В июне 1959 года открылось регулярное воздушное сообщение по маршруту Котлас — Яренск — Котлас. На городском аэродроме самолёт приземлялся через час после вылета из райцентра. За два летних месяца того года самолёты АН-2 и ЯК-12 перевезли более пятисот пассажиров и три тонны почтового груза. В Яренск ежедневно совершалось два рейса, а иногда и более. «Несколько раз, – сообщал «Ленский колхозник», – когда пассажиров было особенно много, аэропорт посылал вместительный АН-2».
На самолётах местной авиалинии летал командировочный люд, жители не только Яренска, но и большей части района тоже очень скоро оценили удобства такого рода путешествий.
Были и не совсем обычные пассажиры. В весенние каникулы 1964 года третьеклассников Иртовской школы за их активность и усердие (первое место по успеваемости и сборы золы для колхозных полей) решили поощрить. Сначала весь класс на машине увезли в Яренск, затем поездом до Котласа. И с городского аэродрома на самолёте в Яренск, пролетели над своим селом, над школой.
Сколько было радости: ведь многие не то, что на самолёте – на поезде ехали впервые!
Лопасть под потолком
Но если заглянуть в наше прошлое, можно увидеть и пейзажи, сделанные более полувека назад с высоты птичьего полёта, их автором был Пётр Игнатьевич БРАТАЕВ, лётчик-наблюдатель лесной охраны и художник. Был и человек, который мечтал, подобно древнегреческому Икару, подняться в небо. И не с взлётной полосы аэродрома – со двора своего дома.
В середине шестидесятых годов Ивана Николаевича ЗАХАРОВА принимали в партию. В Яренске на заседании бюро райкома ему задали вопрос, который мог человеку несведущему показаться очень странным:
– Как считаете, полетит ваш вертолёт?
Ответил, не раздумывая:
– Пока ещё не готов, но уверен – полетит.
О том, что Захаров в домашних условиях мастерит небольшой вертолёт, тогда знала вся Урдома и с нетерпением ждала момента, когда же начнутся первые испытания и тяжёлая металлическая машина с человеком в кабине поднимется в воздух. А что всё будет именно так – верили все.
Жили мы по соседству. Женька ЗАХАРОВ был моим сверстником, поэтому я с детства хорошо помню мастерскую его отца – мальчишек, так и тянуло туда, уж столько там было всего загадочного. Но больше всего поражало одно: огромная металлическая лопасть, на отполированной поверхности которой отразился случайно проникший в мастерскую лучик солнца.
Этот столь непривычный для быта лесного предмет был подвешен под самым потолком и тянулся по всей длине мастерской, сразу делая её тесной.
Был и токарем, и учителем
С техникой он был знаком с детства. Да ещё как знаком: будучи мальчишкой, в военные годы работал в Челябинске на тракторном заводе, там тогда выпускались танки. Если кто видел кадры кинохроники, где мальчишкам у токарных станков из-за небольшого их роста приходилось ящики под ноги подставлять, – легко можете представить и ЗАХАРОВА, он был одним из таких токарей. Нетрудно представить и тот опыт, что был получен в мальчишеские годы.
После войны по вербовке приехал на лесозаготовки. Кто только не вербовался в ту пору на Север, но, если одни бежали, проклиная всё: комаров, бараки, тяжёлый топор, другие словно прирастали к этой земле. Остался и Иван Николаевич, тем более что долго топором в лесу махать не пришлось: направили работать в мастерские.
Был он и слесарем, самую сложную работу несли выполнять ему. Был и токарем, скоро не только со всего Верхнелупьинского леспромхоза, а и с других предприятий за помощью к мастеру токарного дела обращались. А однажды предложили ему вести в Урдомской средней школе уроки производственного обучения, учить мальчишек работать на токарном станке. Сначала сомневался в успехе: «Баловаться начнут, где же мне справиться с озорниками». Но озорники оказались хорошими учениками и нередко, увлечённые делом, даже звонок с урока пропускали мимо ушей.
Творчество — дело коллективное
Но больше, пожалуй, был известен ЗАХАРОВ как рационализатор. В Урдоме этим мало кого удивишь, была в леспромхозе организация рационализаторов и изобретателей, одна из лучших среди леспромхозов области. Редкий год проходил без того, чтобы кто-то из механизаторов своей задумкой всех не удивлял.
И всё же Иван Николаевич выделялся даже на их фоне. Если бы в леспромхозе решили однажды устроить выставку его работ, первым и самым, наверное, сложным стал бы вопрос о выборе помещения для неё. Далеко не каждое смогло бы вместить все агрегаты, станки, приспособления, придуманные мастером и сделанные его руками. Взять хотя бы станок для расточки скатов сцепов узкоколейной железной дороги. ЗАХАРОВУ, тогда ещё совсем молодому токарю, пришлось столкнуться с неудобствами отправки их для расточки в Сольвычегодск.
Смастерил станок. Потом не из Урдомы, а уже в Урдому с других предприятий района скаты стали возить на расточку.
Но разработка и внедрение каждого такого рацпредложения требуют немало сил, времени и знаний.
– Нужен человек, – решили в середине восьмидесятых годов в леспромхозе, – который бы занимался внедрением новинок в производство, кто бы мог не только дать дельный совет начинающему рационализатору, но и делом помочь.
Предложили ему. Оборудовали отдельную мастерскую.
Мне однажды довелось в те годы перешагнуть порог его мастерской. Большой токарный станок у окна. Несколько других станков с одной стороны, с другой – длинный верстак, множество различных инструментов. Всё лежало на своём месте, под рукой, всё продумано до мелочей.
В углу стоял непонятный агрегат: металлическая труба, внутри её электродвигатель с небольшой турбиной:
– На нижнем складе зимой для очистки подкрановых путей, каждый день по нескольку человек с лопатами выставлять надо, так ведь? А это устройство стоит только к «ноге» крана приладить – оно станет снег с рельсов отбрасывать струёй воздуха далеко в сторону. И лопаты не понадобятся.
Знаков восхищения Иван Николаевич не любил и на слова о лучшем рационализаторе только морщился.
– Одному что-то придумать и создать нелегко, – в таких случаях говорил, – творчество – дело коллективное. Чем больше споров, чем больше разных мнений, тем совершеннее будет новинка.
Полтора метра от пня
Что же касается вертолёта из домашней мастерской, то свою работу Иван Николаевич завершил и даже в воздух на нём поднимался. Не очень высоко, правда, на метр-полтора от земли. Мог бы и выше, да для страховки машину свою к пню толстой верёвкой привязывал.
А вот для того, чтобы летать, требовалось немногое: заключение комиссии столичных чиновников о допустимости аппарата Захарова к полётам. Написал Иван Николаевич письмо в Москву. И ответ вскоре получил: комиссия из Москвы готова выехать. Но только с одним условием: принимающая сторона обязана все командировочные, оплату работы и прочие расходы взять на себя.
Где у простого токаря деньги такие возьмутся? Любую техническую головоломку мог решить, а вот из бюрократической задачки выход найти оказалось куда сложнее. Так и не смог оторваться от того пня, к которому был привязан толстой верёвкой, его вертолёт.
Махнул на всё рукой и соорудил аэросани. На них разрешения высокого не требовалось, потому долго ещё снежными зимами по окрестным лесам разъезжал.
Олег УГРЮМОВ
Фото автора
